Интервью экологического активиста Дениса Шакина изданию “Тайга.инфо” (по верcии Минюста РФ – иностранный агент) после нападения на него хулиганов с угольного разреза.
Мы решили опубликовать полностью текст этого интересного и важного, на ввзгляд редакции, интервью о нападении на местных жителей 6 мая возле разреза ООО “Разрез Апанасовский” рядом с поселками Алексеевка и Ананьино в Кемеровской области.
Текст интервью доступен по ссылке здесь.
“Денис Шакин – новокузнецкий активист, на которого 6 мая напали сотрудники службы безопасности разреза «Апанасовский». В тот день от действий безопасников пострадали еще четверо экозащитников – жителей района, где возобновило работу это предприятие.
Шакин рассказал «Тайге», что происходило в день нападения, какие возможности открывают для собственников «социальные соглашения», о невыполненных обещаниях властей и обманутых кузбассовцах: и тех, кто продолжает отстаивать своё право дышать чистым воздухом, и тех, кто уже опустил руки.
«Тайга»: На вас и других экозащитников напали 6 мая. Как это было?
— Я записал интервью с экозащитником — местным жителем Сергеем Шереметьевым. Начал сматывать шнур от микрофона, а Сергей пошёл в направлении троих своих товарищей, от которых мы отошли метров на пятьдесят. В этот момент подъехало два «Ленд Крузера» — белый и чёрный. Из машин вышло пятеро сотрудников службы безопасности разреза. Один сразу подбежал к Сергею Шереметьеву, толкнул его, завязалась потасовка. Потом напали и на троих товарищей Сергея, распыляли в их сторону перцовые баллончики. В разной степени пострадали все. Одному экоактивисту содержимое баллончика попало в глаз, он потом долго чувствовал жжение.
Я стал снимать происходящее на камеру смартфона, подошёл ближе. Один из нападавших меня заметил. Подошёл и в грубой форме начал спрашивать: «Что ты здесь делаешь? Зачем приехал? Мы тебя в городе найдём и убьём!» Потом схватил меня за левое плечо, повалил на землю и выхватил у меня из руки телефон. Подошёл другой человек и распылили часть перцового балончика мне на руки и на лицо. Я поднялся, стал требовать, чтобы мне вернули телефон. Нападавшие сначала сказали, что выбросили его в кусты, а потом — что вообще не брали. После этого они сели в машины и уехали.
«Тайга»: Почему вы приехали в тот район?
— 6 мая увидел ролик в соцсетях: остановленный экскаватор и голос за кадром экозащитника Сергея Шереметьева, который говорил, что они остановили разрез «Апанасовский» и им требуется помощь. Разрез ведёт работы рядом с тремя посёлками Новокузнецкого района — Апанас, Алексеевка и Ананьино. Полгода назад Ростехнадзор выявил нарушения в работе разреза, дал полгода на устранение, которые истекают 25 мая. По мнению местных жителей, разрез предписаний не выполнил, но уже возобновил деятельность.
В конце мая должны начаться взрывные работы, которые окажут гораздо более серьезное воздействие на прилегающие территории. Никому не хочется жить рядом с разрезом: стоит пыль, угольная порода летит в огород, трескаются стены и фундаменты домов, портится вода в колонке. Кроме того, в будущем разрез, расширяясь, может просто поглотить посёлки. Так случилось, например, в деревне Матюшино Новокузнецкого района, которая в следующем году, вероятно, просто перестанет существовать.
Разрез «Апаносовский» утверждает, что до ближайших жилых участков больше километра. По замерам местных жителей — всего 400 метров до Ананьино и Алексеевки. Губернатор Кузбасса Сергей Цивилёв придерживается цифр, которые называют жители. Официально губернатор и правительство Кузбасса против того, чтобы в этом районе велись работы. В последний раз Цивилёв говорил об этом на пресс-конференции состоявшейся несколько недель назад.
«Тайга»: Как жители остановили работы? Блокировали технику?
— Не знаю. Когда я приехал, работы были уже остановлены. Мне рассказывали, что в тот день утром на место работ пришло около 30 экозащитников. Я приехал около 15:00, когда оставалось только четверо. Записал интервью с одним из них, который рассказал, что добычу угля здесь считает незаконной. И потом записал ещё одно интервью — с Сергеем Шереметьевым. Что случилось после записи интервью, я уже рассказал.
«Тайга»: После нападения вы вызвали полицию, скорую?
— Мы пошли в сторону Ананьино и на границе посёлка дожидались скорую и полицию. Полиция приехала через два часа. Участковый заявление принимать не стал. Взял номер одного из пострадавших, заверил, что начальник полиции Новокузнецкого района Беляев дал распоряжение задержать нападавших. «Скорой» я так и не дождался, и уехал в Новокузнецк, где сразу пошёл в полицию Новокузнецкого района и написал два заявления — о похищении телефона и о причинении телесных повреждений и угрозе убийством в мой адрес.
Первое заявление следовательница приняла, в связи с ним с меня взяли подробные объяснения. Второе заявление приняли позже, но по нему объяснений не взяли. Безопасники, которые на нас напали, находились в отделении полиции. Меня попросили опознать мужчин, которые на меня напали, нанесли побои и отобрали смартфон. Я опознал.
Следовательница выдала мне направление на судмедэкспертизу, но ближайший рабочий день был только 10 мая. Ожоги от перцового балончика исчезают. 7 мая в два часа ночи я всё-таки зафиксировал их в травмпункте. А 10 мая, обратился в судмедэкспертизу, объяснил ситуацию. У меня ссадины ещё остались. Они написали про это заключение и направили в отдел полиции.
«Тайга»: Не знаю ни одного случая в Кузбассе, когда во время конфликтов безопасников и экозащитников полиция становилась на сторону последних.
— Да, полиция, как правило, под разными предлогами задерживает местных жителей, которые сопротивляются угольщикам. Стоит отметить, что в отделе полиции 6 мая видел двух сотрудников центра «Э». Они выходили курить с задержанными безопасниками, общались с ними, как со старыми приятелями. Не слышал, о чём они говорили, но складывалось ощущения, что эшники учат, как им избежать ответственности.
Сергею Шереметьеву 6 мая тоже предъявили обвинение. У Сергея тоже забрали телефон, связаться с ним проблематично. Насколько понял, его обвиняют в распитии спиртных напитков и угрозе убийством. Сергей отказался проходить медосвидетельствование, но, когда я с ним разговаривал, признаков алкогольного опьянения не заметил.
«Тайга»: Кто сейчас побеждает в войне между угольщиками и кузбассовцами, жизнь которых отравляют разрезы?
— На территории Кузбасса было несколько горячих точек. Например, Менчереп под Белово. Там компания «Стройпожсервис» ещё несколько лет назад пыталась изъять у жителей земельные участки, под которыми находился уголь. Возник конфликт интересов. Жители смогли отстоять свои права, в том числе и в суде. Недавно созванивался с фермерами, которые там живут. Они начали посевную, ведут привычную жизнь.
Недалеко от Мысков под посёлком Черемза собирались строить углепогрузочную станцию с железнодорожной веткой. Жители Черемзы выступили против, потому что углепогрузка находилась бы слишком близко к домам, и это оказывало бы негативное воздействие на экологию. Сначала власть очень сильно давила на людей — ОМОН приезжал их разгонять. Собственник разреза начал строить забор, чтобы отгородить от протестующих территорию, где уже начались подготовительные работы для строительства. Но в конце концов власть признала, что собственник не смог договориться с жителями, и отменила строительство.
Были и неудачные протесты. Разрез подошёл вплотную к посёлку Рассвет под Новокузнецком. Ещё в начале 2010-х годов местные жители начали протестовать. Но протесты там сошли на нет, и сейчас около Рассвета идёт угледобыча, звучат очень мощные взрывы. Рассвет в будущем может повторить судьбу Матюшино, пойти под снос.
Если вернуться к Апанасу и Алексеевке — люди видят, что происходит в Матюшино, и не хотят, чтобы и у них так было. Разрез обещает жителям близлежащих посёлков рабочие места, новые дороги. Но получается, что населенный пункт просто ликвидируются, поглощается разрезом.
«Тайга»: Противостояние жителей Апанаса и окрестных сёл с разрезом продолжалось уже много лет. Вроде бы казалось, что под Апанасом экозащитники победили. Теперь же угольщики возьмут верх?
— Противостояние началось лет десять назад, когда экозащитники впервые остановили работы на разрезе. О победе речи нет. Пока всё идёт к тому, что предприятие начнёт работы на полную мощность. Об этом свидетельствуют и планы взрывных работ. Если компромисс между угольщиками и жителями сел здесь не будет достигнут, это может привести к большой беде, предвестником которой стала история 6 мая.
«Тайга»: На встречах экозащитников с угольшиками аргументы последних обычно сводятся к таким: «Вы хотите, чтобы в Кузбассе вообще не было промышленности. Разрезы — это новые рабочие места, в том числе и для жителей окрестных посёлков».
— Если говорить про рабочие места, то стоит сделать отсылку к демографии региона, точнее, юга Кузбасса. Население расположенных здесь городов — Новокузнецка, Прокопьевска, Киселёвска — снижается. Новокузнецк — самый крупный из названных городов. Недавно сравнивал данные по Новокузнецку и по другим крупным городам Сибири. В остальных население растёт, в Новокузнецке — падает. Отсюда уезжает молодежь. У нас очень пожилой регион, я связываю это с тем, что молодежь не хочет жить в такой плохой экологии и заниматься только углем. Люди хотят для себя чего-то другого. Других отраслей, других специальностей и нормального чистого воздуха. Юг Кузбасса — это металлургия и уголь. Зимой особенно понятно, насколько здесь грязно.
По прогнозам экспертов, в мире потребление угля снизится на 70% уже к 2030−35-м годам. Кроме того, в Кузбассе невыгодное географическое положение для перевозки угля. Государство платит дотации, чтобы уголь можно было вывозить по каким-то разумным для компаний тарифам. Если бы не эти дотации, большинство угольных предприятий Кузбасса были бы просто нерентабельны. Чтобы молодежь не уезжала, нужна диверсификация экономики. Не только промышленность, но и постиндустриальные, информационно-технологические проекты.
«Тайга»: Вы участвуете в экопротестах уже много лет. Изменилось ли за эти годы отношение угольщиков к оппонентам?
— Каждый случай индивидуален, но угольщики стараются в первую очередь заключать так называемые социальные соглашения либо с поселениями, либо с муниципалитетами. Где-то отремонтируют школу, где-то дорогу, где-то пластиковые окна вставят. В зависимости от того, насколько крупное предприятие. И такое социальное соглашение — билет, позволяющий собственникам делать всё, что угодно. Власти закрывают глаза на экологические нарушения. По этой формуле в Кузбассе существует большинство угольных разрезов.
Что касается противостояния, сотрудники служб безопасности на разрезах стали агрессивнее. Я несколько недель назад вместе с журналистом «Форбс» проезжал по угольным предприятиям юга Кузбасса — «Шахта №12», разрез «Берёзовский» в Новокузнецком районе, углеобогатительная фабрика «Краснознаменская» в Киселёвске. И только мы подъезжали, даже не заходили на территорию предприятий, к нам подходили безопасники: «Почему здесь снимаете? Съёмка запрещена». — «Мы не на территории предприятия. Это общественное место». — «Всё равно запрещена — распоряжение начальства». Разрез встречает в штыки уже на этом этапе. Потому что, по негласным соглашениям, предприятия, выполняющие социальные договоры, вообще никто не должен трогать, включая федеральные ведомства. Этим предприятиям сходит с рук даже уничтожение рек. На сайтах судов видно, что, если предприятиям и выписывают штрафы, то это тысяч сто рублей. Угольщикам проще заплатить штраф, чем соблюдать закон
Жители, страдающие от деятельности разрезов, конечно, боятся. Во время поездки по югу Кузбасса с журналистом «Форбс» мы побывали в Матюшино. Бывший староста села объяснил, почему жители не хотят давать комментарии. После того, как они скажут что-то критическое в адрес разреза — в данном случае разреза «Берёзовский» — к ним сразу приезжают безопасники с разреза и ведут «профилактические беседы».
Когда угольный бизнес объединяется с полицией, для активистов возникает риск уголовного преследования. Если жители на силу отвечают силой, их могут обвинить, что это именно они напали. Полиция в этих конфликтах, как правило, встаёт на строну разрезов. Я подозреваю, что здесь есть коррупционный интерес.
«Тайга»: Под угрозой уголовного дела оказалась журналистка Наталья Зубкова. Кроме того, на неё напал неизвестный, и она экстренно покинула Кузбасс.
— На Наталью оказывалось давление, но она занималась не только экологией, но и другими темами. Яркий пример мести именно за экозащиту — ситуация в посёлке Черемза. После протестов полиция ходила по домам и квартирам экозащитников и говорила, что, если они не прекратят протестовать, их лишат родительских прав, а детей отправят в детдома.
«Тайга»: Чем закончился самый громкий экопротест в Кузбассе — история с жителями Киселёвска, окруженного разрезами, которые из-за ужасной экологии просили убежища у властей Канады?
— История действительно сначала очень широко освещалась, даже в Канаде, где премьер-министр говорил, что Канада готова предоставить киселевчанам убежище, но они, конечно, не захотели туда ехать. Почему протест стих… Сложно сказать. Кому-то машину угля, например, привезли — этого для них оказалось достаточно. Кто-то просто устал бороться, видя, что обещания губернатора не исполняются. Он туда, по-моему, два раза приезжал. И сначала говорил, что всех надо переселять, а в итоге там переселили дома два, которые находились совсем рядом с очагом воспламенения. В этом районе Подземгаза условия остались абсолютно непригодными для жизни. Я там был, всё это снимал. К сожалению, там люди прекратили борьбу. Во всяком случае, их нет в инфополе.
«Тайга»: После событий 6 мая обвинения предъявлены и экозащитнику Сергею Шереметьеву. Выставлять местных жителей, противостоящих разрезам, агрессорами и чуть ли ни уголовниками — давняя кузбасская традиция. Памятны ещё высказывания предыдущего губернатора Амана Тулеева.
— Это всё выдумки. Жители борются мирными способами. Не думаю, что они могли кому-то угрожать. И 6 мая не они напали на сотрудников службы безопасности. Это безопасники бросились на экозащитников с кулаками и газовыми балончиками. У одного из безопасников был ещё и нож в руках, правда, он им не воспользовался — хоть это хорошо.
Разрез «Апанасовский», насколько знаю, либо не заключал никаких социальных соглашений с жителями, либо не собирается их выполнять. Не собирается никуда переселять людей. Но разрезу нужно оправдать свои действия в глазах общественности, поэтому он и пытается представить экозащитников какими-то сумасшедшими маргиналами.”